мёртвый

Inherited from Proto-Slavic *mьrtvъ, from Proto-Indo-European *mr̥twós, *mr̥tós, ultimately from the root *mer- (“to die”), whence also English murder, mortal, morbid and French mourir.

• IPA^(key): [ˈmʲɵrtvɨj]

• Audio:

  (file)

мёртвый • (mjórtvyj) (comparative (по)мертве́е or (по)мертве́й, adverb мертво́ or мёртво or за́мертво or на́мертво)

1. dead

   мёртвая то́чка ― mjórtvaja tóčka ― dead center

   мёртвый час ― mjórtvyj čas ― after-dinner rest

   • 1973, Михаил Булгаков [Mikhail Bulgakov], “Глава XVI. Казнь”, in Мастер и Маргарита; English translation from Richard Pevear and Larissa Volokhonsky, transl., Master and Margarita, London: Penguin Books, 1997:

     Останови́вшись у пе́рвого столба́, челове́к в капюшо́не внима́тельно огляде́л окрова́вленного Иешуа, тро́нул бе́лой руко́й ступню́ и сказа́л спу́тникам:
     — Мёртв.

     Ostanovívšisʹ u pérvovo stolbá, čelovék v kapjušóne vnimátelʹno ogljadél okrovávlennovo Iješua, trónul béloj rukój stupnjú i skazál spútnikam:
     — Mjortv.

     Stopping at the first post, the man in the hood examined the blood-covered Yeshua attentively, touched his foot with his white hand, and said to his companions:
     ‘Dead.’

2. lifeless

• уме́рший (uméršij)
• безжи́зненный (bezžíznennyj)
• пусто́й (pustój), бесполе́зный (bespoléznyj)

• живо́й (živój)

мёртвый • (mjórtvyj) m anim (genitive мёртвого, nominative plural мёртвые, genitive plural мёртвых, feminine мёртвая)

1. dead man

   Synonyms: мертве́ц (mertvéc), уме́рший (uméršij)

   • 1869, Лев Толстой [Leo Tolstoy], “Том 2, Часть третья, XIX”, in Война и мир; English translation from Aylmer and Louise Maude, transl., War and Peace, Oxford: Oxford University Press, 1922–1923:

     «Мне на́до по́льзоваться свое́ю свобо́дой, пока́ так мно́го в себе́ чу́вствую си́лы и мо́лодости — говори́л он сам себе́. — Пьер был прав, говоря́, что на́до ве́рить в возмо́жность сча́стия, что́бы быть счастли́вым, и я тепе́рь ве́рю в него́. Оста́вим мёртвым хорони́ть мёртвых, а пока́ жив, на́до жить и быть счастли́вым», ду́мал он.

     «Mne nádo pólʹzovatʹsja svojéju svobódoj, poká tak mnógo v sebé čúvstvuju síly i mólodosti — govoríl on sam sebé. — Pʹjer byl prav, govorjá, što nádo véritʹ v vozmóžnostʹ sčástija, štóby bytʹ sčastlívym, i ja tepérʹ vérju v nevó. Ostávim mjórtvym xoronítʹ mjórtvyx, a poká živ, nádo žitʹ i bytʹ sčastlívym», dúmal on.

     “I must use my freedom while I feel so much strength and youth in me,” he said to himself. “Pierre was right when he said one must believe in the possibility of happiness in order to be happy, and now I do believe in it. Let the dead bury their dead, but while one has life one must live and be happy!” thought he.